И когато Го обвиняваха главните свещеници и старейшините, нищо не отговаряше.
وَعِندَما كانَ كِبارُ الكَهَنَةِ وَالشُّيُوخُ يَشتَكُونَ عَلَيهِ لَمْ يِنطِقْ بِشَيءٍ.